Булгакова Л. А., канд. ист. наук, старший научн. сотр. СПбИИ РАН
Революции 1848-1849 гг. в Европе вызвали жесточайшую политическую реакцию в России. Для высшего цензурного надзора 2 апреля 1848 г. был образован секретный комитет. Запрещалась публикация каких-либо рассуждений о правительственной политике и государственных учреждениях. Под страхом наказания цензоры совершали множество нелепостей, выискивая скрытый подтекст и мнимые намеки даже в далеких от политики сочинениях. Цензурным притеснениям и преследованиям подверглись известные писатели и журналисты. Публикуемая басня отражает общественные настроения после кончины Николая I и предвещает переход к политике гласности.
Ключевые слова: цензура, секретный комитет, басня, Николай I, гласность.
Revolutions of 1848-1849 in Europe caused the most severe political reaction in Russia. A Secret Committee for the Supreme Censorship Supervision was formed on April 2, 1848. Publication of any reasoning about government policies and their institutions was prohibited. Under the penalty of punishment, the censors committed a lot of absurdities, looking for hidden subtext and imaginary hints even in the writings, which were far from politics. Well-known writers and journalists have been censored and persecuted. The published fable reflects the public attitudes after the death of Nicholas I and foreshadows the transition to a policy of publicity.
Keywords: censorship, secret committee, fable, Nicholas I, publicity.
В истории России 1848-1855 гг. запечатлелись как «мрачное семилетие» и «эпоха цензурного террора» [5, с. 348-397; 3, с. 183-308; 6]. Волна революций захлестнула в 1848-1849 гг. Европу. Поддерживая монархические режимы в духе принципов Священного союза, Россия заслужила нелестную репутацию «жандарма Европы». В самой России, казалось бы, ничто не предвещало бурю. Посреди буйства волн она, по образному выражению Федора Тютчева, стояла, как «утес могучий». Однако опасность проникновения революционных идей и распространения вольнодумства осознавалось в верхах. Для упрочения устоев самодержавия были приняты чрезвычайные меры. «Весна народов» в Европе отозвалась жесточайшей реакцией в России.
Пристальное внимание правительства было обращено на «состояние умов» и печать как средоточие идейной жизни русского общества. 27 февраля 1848 г. под председательством морского министра князя А.С. Меншикова был учрежден Комитет для рассмотрения действий цензуры и соблюдения журналами их программы. Меншиковскому комитету хватило одного месяца, чтобы прийти к выводу о неудовлетво-рительности цензуры. 29 марта он завершил свою работу, уступив место новому комитету, учрежденному на постоянной основе.
2 апреля 1848 г. состоялось первое заседание Комитета для высшего надзора в нравственном и политическом отношении за духом и направлением печатаемых в России произведений. Для краткости этот комитет обычно называют «Комитетом 2 апреля 1848 года» или «Бутур-линским» по имени его первого председателя Д.П. Бутурлина, генерал-майора в отставке, действительного тайного советника, сенатора, члена Государственного совета, с 1843 г. директора Императорской Публичной библиотеки.
После смерти Бутурлина в октябре 1849 г. комитет возглавил генерал-адъютант, член Государственного совета Н.Н. Анненков. Во время его отсутствия председательствовал в комитете статс-секретарь М.А. Корф, сменивший Бутурлина на посту директора Императорской Публичной библиотеки. В апреле 1855 г. Корф был утвержден председателем комитета. В состав комитета в разное время входили: статс-секретарь, доктор права П.И. Дегай, статс-секретарь, член Государственного совета князь А.Ф. Голицын, министр просвещения А.С. Норов и некоторые другие облеченные доверием императора Николая I лица.
Бутурлинский комитет стал символом цензурного террора и оголтелой реакции. В его функции входил надзор за всеми печатными изданиями, включая литографированные учебные пособия и руководства, объявления и лубочные картинки. Комитет являлся промежуточным звеном между императором и ведомствами, имевшими отношение к печати. Повинуясь воле государя, члены комитета, в той или иной мере не чуждые учености и литературных занятий, с маниакальным рвением принялись изгонять из русской печати даже тень свободомыслия. Категорически не допускались какие-либо суждения о государственных учреждениях и властях любого уровня.
Деятельность комитета была окутана завесой секретности, открывая простор для произвола и наводя ужас как на цензоров, так и на литераторов. Под страхом служебного взыскания и увольнения цензоры выискивали между строк скрытые намеки и политический подтекст. История цензуры в России и раньше изобиловала примерами мракобесия, достаточно вспомнить «подвиги» М.Л. Магницкого и Д.П. Рунича или «чугунный» Устав о цензуре 1826 г., действовавший менее двух лет. На этот раз произвол достиг своей кульминации и не стал кратковременным эпизодом в истории русской печати.
Атмосфера панического страха породила тьму нелепостей в цензурных делах. Например, профессор С.-Петербургского университета, цензор и литературный критик А.В. Никитенко 25 февраля 1853 г. записал в своем дневнике: «Цензор Ахматов остановил печатание одной арифметики, потому что между цифрами какой-то задачи помещен ряд точек. Он подозревает здесь какой-то умысел составителя арифметики. Цензор Елагин не пропустил в одной географической статье места, где говорится, что в Сибири ездят на собаках. Он мотивировал свое запрещение необходимостью, чтобы это известие предварительно получило подтверждение со стороны министерства внутренних дел. <.. .> Цензора все свои нелепости сваливают на негласный комитет, ссылаясь на него, как на пугало, которое грозит наказанием за каждое напечатанное слово» [4; 2].
Плоды деятельности Бутурлинского комитета были весьма ощутимыми. Изданный в 1845 г. «Карманный словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка», послужил одним из оснований для возбуждения известного дела петрашевцев. Было запрещено переиздание опубликованной еще в 1802-1803 гг. переписки императрицы Екатерины II с Вольтером. В верноподданническом усердии Бутурлин предложил закрыть университеты. Хотя университеты устояли, численность студентов была ограничена, а защищавший университеты министр просвещения С.С. Уваров, несмотря на присущую ему изворотливость, вынужден был уйти в отставку. Цензурным притеснениям и преследованиям подверглись А.Н. Островский, И.С. Тургенев, братья И.С. и К.С. Аксаковы...
К концу царствования Николая I назрела необходимость пересмотра цензурной политики. Бессмысленность и вред «цензурного террора» ощущались даже в верхах. «Самое важное из настоящих дел то, которое касается цензуры, то есть уничтожения негласного комитета, а с ним вместе и большинства цензурных бедствий и нелепостей. Задача в том, чтобы ввести цензуру в рамки, где не было бы места произволу людей недобросовестных и невежественных, которые теперь располагают ею ко вреду просвещения», - записал Никитенко 15 декабря 1854 г. [4].
18 февраля 1855 г. скончался Николай I, и уже 20 марта Никитенко с воодушевлением отметил: «Настает пора положить предел этому страшному гонению мысли, этому произволу невежд, которые сделали из цензуры съезжую и обращаются с мыслями как с ворами и пьяницами» [4]. Хотя в последние годы царствования Николая I принимались меры к улучшению состава цензоров, повышению их образованности, компетентности и материальной обеспеченности, в памяти поколений остался пережитый страх и ужас деспотизма.
После кончины императора Николая Павловича по рукам ходили критические и сатирические стихи, авторы которых по вполне понятным причинам пожелали остаться неизвестными. Среди этих стихов разного достоинства была и публикуемая ниже басня «Моль», в которой речь шла о Бутурлинском комитете. Басня обнаружена в «Рукописном сборнике разных неизданных сочинений в стихах и прозе», хранящемся в Пушкинском Доме [1, л. 372 об.-373]. Сборник принадлежал надворному советнику Александру Ивановичу Стригоцкому, исправлявшему должность обер-секретаря 4-го департамента Правительствующего Сената. Едва ли не впервые в русских баснях появляется моль, ставшая популярным отрицательным персонажем у баснописцев вплоть до Сергея Михалкова и современных авторов.
Моль
Есть где-то, говорят, на берегу морском
Какой-то старый дом, огромный,
Где окна заперты, завешаны кругом,
Затем и душно в нем, и темно,
И расплодилась моль: летает тут и там,
И портит то и се среди зимы и лета,
Нет от нее житья в дому по всем углам.
Хозяин, не любитель света,
Убедился в том, что моль наносит вред,
И доказал притом богатство доброй воли:
Из самых умных слуг составил Комитет
Для истребленья моли.*
Чтоб от такого зла хозяина спасти,
Один советует - дом снова перестроить,
Тот - дальше от ворот снести,
Кто - стражу вкруг него удвоить,
Тот - выше приподнять забор,
Кто ж похитрее был в ученом Комитете,
Тот предлагал расставить сети!..
«Нет», - вдруг какой-то хват сказал, - «все это вздор!
Смешно нам моль ловить ловушкой.
По мне уж разом я ее огрею пушкой!.. »
Возник меж членов жаркий спор,
Как бы в журналах, иль в газетах,
И чем же кончилось? Как часто в комитетах,
Ничем. И молью дом весь полон до сих пор.
А мог бы, кажется, хозяин доброхотный
Без Комитета свой избавить дом от бед:
Ведь стоило ему открыть в нем просто окны,
Чтоб вольный воздух был и свет.
* Секретный цензурный комитет (прим. в рукописи).
В конце басни сделана помета: «Списано 10-го ноября 1855 г.». Бу-турлинский комитет доживал уже последние дни и 5 декабря 1855 г. был упразднен по всеподданнейшему докладу М.А. Корфа. Басня стала как бы прологом к политике гласности и ознаменовала собой зарождение сатирического направления в литературе и журналистике, которое получило название обличительного. Цензурный террор потерпел фиаско. Как и следовало ожидать, попытку повернуть течение мысли вспять постигла неудача. Цензурные тиски ослаблялись, предвещая наступление новой эпохи - эпохи Великих реформ.
Список источников и литературы:
1. Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинский Дом). Ф. 265 («Русская старина»). Оп. 3. № 22.
2. Березина В.Г. Цензор о цензуре (А.В. Никитенко и его «Дневник») // Русская литература 1995. № 1. [Электронный ресурс] URL: http://vivovoco.astronet. ru/VV/THEME/STOP/NIKI.HTM (дата обращения: 21.06.2018).
3. Лемке М.К. Очерки по истории русской цензуры и журналистики XIX столетия. СПб.: «Труд», 1904. - 427 с.
4. Никитенко А.В. Записки и дневник. М.: Захаров, 2005. Т. 1. 640 с. [Электронный ресурс] URL: http://az.lib.ru/n/nikitenko_a_w/text_0030.shtml (дата обращения: 21.06.2018).
5. Скабичевский А.М. Очерки истории русской цензуры (1700-1863 г.). СПб.: Ф. Павленков, 1892. 495 с.
6. Старкова Л.К. «Цензурный террор» 1848-1855 гг. Саратов: Изд-во Сарат. пед. ин-та, 2000. 27 с. [Электронный ресурс]. URL: http://www.1543.su/VIVOVOCO/ VV/THEME/STOP/STARKOVA.HTM (дата обращения: 21.06.2018).