Столкновение интересов
Франко-германский антогонизм, усилившийся после Франко-Прусской войны 1871 года стал использоваться российской дипломатией как способ давления на Германию. Россия сделала выбор и отказалась от развития дружественных отношений с Германией, поменяв его на сближение с Францией.
Основой дальнейшего быстрого развития Германии было единство народа в рамках одного государства. Усиленная модернизация экономики и все большее упрочения позиций Германии в Европе стало расцениваться Россией как угроза ее интересам на континенте. Таким образом, причины охлаждения в русско-германских отношениях имели, как мы уже говорили выше, не только политические, но и экономические корни. В тот период при императорском дворе стали формироваться две политические партии, два течения - прогерманское и профранцузское. Прогерманская партия считала, что союз с Францией таит в себе опасность и она, чтобы добиться реванша после поражения во Франко-Прусской войне, может использовать Россию, столкнув ее с Германией. Прямой угрозы интересам России со стороны Германии они не усматривали. Основным соперником в международных делах ее представители продолжали считать Англию, и в противовес ей на европейском континенте полагали иметь в союзниках Германию.
Противоположная партия видела в набирающей силу Германии необоримого конкурента и, в целях ее ослабления, считала необходимым союз с ее противником Францией.
Восточный кризис способствовал резкому ухудшению русско-германских отношений. Поддержка Россией национально-освободительного движения 1875-1878 г.г. славянских народов против турецкого гнета, а также стремление расширить свое влияние на славянских Балканах, входящих в состав Австро-Венгрии, привели к резкому обострению русско-австрийских противоречий. Россия желала усилить свое влияние на Балканах, населенных преимущественно славянскими народами, считая их зоной своих коренных интересов, и хотела получить от Германии гарантии нейтралитета в случае русско-австрийской войны. Для Германии принятие такого решения было сравнимо с предательством Австро-Венгрии. Бисмарк, всеми силами пытавшиеся избежать конфликта между Австрией и Россией, исходя из общеевропейской безопасности и национальных интересов, предупредил царское правительство, что Берлин ни в коем случае не допустит разгрома Австрии.
Отношение к Германии стало особенно меняться после воцарения на престол императора Александра III. Во время франко-прусской войны будущий император выражал открыто недовольство по поводу победы немцев над французами. После того, как он взошел на престол, антигерманизм стал по существу государственной политикой России. Этому способствовало и его ближайшее окружение, среди которого господство¬вали антигерманские настроения. Вдохновителями антигерманизма в России были К.П. Победоносцев, Д. А. Толстой, В.П. Мещерский и особенно М.Н. Катков. В эти годы стратегия национальной российской политики приобрела агрессивный и во многих аспектах шовинистический характер
В целях обеспечения безопасности обеих немецких империй Германия была вынуждена пойти на заключение договора с Австро-Венгрией. Такой договор между Германией и Австро-Венгрией был подписан 7 октября 1879 года. В мае 1882 года к нему присоединилась Италия. Союз этот носил чисто оборонительный характер и не был направлен против какой-либо третьей стороны.
Приведем основные принципы состоявшегося договора. Итак, во вступительной части договора стороны заявляли, что "воодушевлённые желанием увеличить гарантии всеобщего мира, укрепить монархические принципы и обеспечить тем самым сохранение в неприкосновенности общественного и политического строя в их государствах", заключили данный "охранительный и оборонительный" договор.
Согласно ст. 1 участники договора обещали друг другу "мир и дружбу", обязывались не принимать участия ни в каких союзах или обязательствах, направленных против одного из них, консультироваться между собой по "политическим и экономическим вопросам общего характера" и оказывать друг другу взаимную поддержку "в границах своих собственных интересов".
Согласно ст. 2 Германия и Австро-Венгрия обязывались оказать Италии "помощь и содействие всеми своими силами" в случае, если она "без прямого вызова с её стороны подверглась бы нападению Франции по какому бы, то ни было поводу", а Италия обязывалась сделать то же в случае неспровоцированного нападения Франции на Германию. Что касается Австро-Венгрии, то она освобождалась от оказания помощи Германии против Франции - ей отводилась роль резерва на случай вступления в войну России. Именно в этой статье договора заключалась его ценность для Италии и Германии. Из договора следовало, что договаривающиеся стороны своим потенциальным противником считали именно Францию, но никак не Россию.
Энергичные сторонники антигерманской кампании в России, начиная с 1886 года, начали активное наступление на царское окружение и общественное сознание. Необходимость внешнеполитической переориентации с Германии на Францию они старались обосновать самыми разными аргументами. Они утверждали, что если Россия пойдет на подписание союзного договора с Германией, то свяжет себя по рукам и ногам и не сможет быть посредником в отношениях между Германией и Францией, a, в случае новой войны между Германией и Францией, не сможет придерживаться нейтралитета и, согласно договору, будет воевать против Франции на стороне Германии.
Британский капкан
Россия была убеждена, что не сможет развиваться без ограничения германской конкуренции, без защиты балканских славян от Австро-Венгрии и расширения влияния на Балканах. Для модернизации своей промышленности Россия нуждалась в кредитах. В ноябре 1888 года царское правительство обратилось за помощью к французским банкирам, возглавляемых финансовым домом Ротшильдов. Кредиты она получила, но в то же время попала в кабальные финансовые сети международного финансового капитала. Вот как об этом пишет российский историк А.И.Уткин в книге „Первая Мировая война“: „Дипломатическое замыкание России на Запад в пику Германии делало ее заложницей неконтролируемых политических процессов. Россия, по существу отдала свою судьбу в чужие руки“. Мировая олигархия, безусловно, боялась русско-германского стратегического союза, которому было бы невозможно противостоять ни Великобритании, ни Франции. Подобный союз делал невозможной большую континентальную войну в Европе и мог сорвать множество замыслов олигархии. Франция как наиболее обеспокоенная создавшейся ситуацией взяла на себя задачу воздействовать на монархические круги и общественное мнение России в пользу заключения с ней прямого военного союза. Разумеется, против Германии.
Россия получила от Ротшильдов свой первый заем, за которым последовали и другие. С этого времени французский финансовый капитал становится главным кредитором России, а объем русско-германской торговли стремительно сокращается. Так, если в 1875 году в Россию направлялось 24% всего германского экспорта, то уже в 1885 году - 10%, а четыре года спустя только 8%. Русский импорт из Германии в 1875 году составлял 42%, в 1880 году 49%, но спустя пять лет снизился до 39%, а в 1889 году - до 33%.
Разумеется, что экономическое сближение не могло не сопровождаться и политическим сближением России и Франции. Ведь именно на финансовое закабаление России и сделана была ставка с целью окончательно оторвать Россию от Германии и в перспективе противопоставить их друг другу. На радость врагов Россия принимала французские займы с отчаянностью самоубийцы.
В июле 1891 года французская эскадра побывала с дружественным визитом в Кронштадте. Во время визита с обеих сторон нарочито афишировалась русско-французская дружба. В это же время правительства России и Франции договорились о заключении франко-русского консультативного пакта. После этого русское правительство направило русскую эскадру с ответным визитом в Тулон.
В результате переговоров представителей генеральных штабов России и Франции 27 декабря 1893 года была подписана франко-русская военная конвенция. Русская буржуазия ликовала, и открыто приветствовала союз с Францией, так как видела в нем силу, способную противостоять германской конкуренции. Россия, таким образом, предпочла честной конкуренции военную силу, пытаясь решать с ее помощью свои внутренние проблемы. Теперь главной внешней политической проблемой для нее стало любым путем ослабить Германию.
Нелепость заключения Франко-Российского союза выразилась уже в первой статье договора: «Если Франция подвергнется нападению со стороны Германии или Италии, поддержанной Германией, Россия употребит все войска, какими она может располагать, для нападения на Германию. Если Россия подвергнется нападению Германии или Австрии, поддержанной Германией, Франция употребит все войска, какими может располагать, для нападения на Германию». Современными историками уже давно доказана неправдоподобность планов нападения Германии на Россию, но так записано в документе и тому, что такая опасность для России была, нас заставляют верить до сих пор.
В конвенции отмечалось, что Франция должна выставить против Германии армии в количестве 1 миллиона 300 тыс. человек, Россия – от 700 до 800 тыс. Обе стороны обязывались ввести эти силы в действие «полностью и со всей быстротой», с тем, чтобы Германии пришлось одновременно воевать и на Западе, и на Востоке. То есть, против Германии использовался прием, гарантирующий ей поражение – война на два фронта. Геополитическое положение Германии – центр Европы – было ее «ахиллесовой пятой» и этим ее противники не преминули воспользоваться в XX веке дважды. Так кто же первым начал «бешено вооружаться», почему и против кого? Ответ однозначный – Россия и Франция против только что образовавшейся Германской империи.
В январе 1894 года состоялось окончательное оформление франко-русского союза. Когда же Германия ускоренными темпами стала наращивать свои военно-морские силы, Великобритания увидела в этом угрозу своему монопольному морскому владычеству в Европе. В дальнейшем развитие противоречий между Германией и Англией привели к тому, что к этому союзу примкнул и второй непримиримый враг Германии и России – Великобритания. В 1904 году — подписание англо-французского соглашения, в 1907 году — подписание русско-английского соглашения. В Германии такой поворот событий был справедливо оценен как «окружение» и послужил дополнительным аргументом для продолжения политики военных оборонительных приготовлений.