Поэзия
СЕРДЕЧНЫЕ НАСТУПЯТ ХОЛОДА
* * *
В одиночестве, на дне сознанья,
Что-то дрогнет, будто снят запрет,
И торопятся воспоминанья
Из потемок выбраться на свет.
Сквозь мои глазницы удивленно
Смотрит мальчик. И дрожит слеза,
Потому что тихо и влюбленно
Девочка глядит ему в глаза.
Не спугни... Потом вспорхнут ресницы,
Станет на мгновение темней.
И в глазах привычно отразится
Мир, едва ли помнящий о ней.
Загремит тележкой бомж костлявый,
Процветет вдоль свалок бересклет.
Лягут тени на глухие травы,
Как печали одиноких лет.
* * *
Телу легко затеряться в толпе,
А душе – в одиночестве.
Вот я иду по заросшей тропе,
Исчезающей в творчестве.
Боже, как зримо поется в глуши,
Быть бы только внимательным!
Ты меня словом, как есть, оглуши
Самым верным и дательным.
Словом, разрушившим лет города,
Воскресившим, как спящую,
Девочку, что не придет никогда
В жизнь мою настоящую.
* * *
Припомню я людское дно,
Где лечат горькую тоску,
Где я ревниво и чумно
Внимаю страсти голоску.
А ты щебечешь чужаку,
С «кровавой Мэри» заодно,
И палец тянется к виску,
Но кружит голову вино.
Хотя душа горит огнем,
Я в одиночестве иззяб.
Но так легко в дверной проем
Пропасть, по сумеркам скользя
В закаменелость улиц, лиц,
К реки томленью подо льдом...
А ты, с изломанным крылом
Судьбы, – воркуй, пластайся ниц! –
Одна из перелетных птиц,
Что угодила в бурелом.
* * *
Не взлетят, не поднимутся ввысь
Эти души, разбитые вдрызь.
И не нужно ни грамма свинца –
Так мертвы, так бескровны сердца.
Ветер выстудил, чумный ли год –
Лишь стекла синевеет извод.
Но в Россию, как в холод сырой,
Ты последнюю память зарой.
* * *
Как дышали холодом свободы
С затаенным привкусом печали!
Перед веком, вышедшим из моды,
Всё права никчемные качали.
Вот теперь молчим в бесправье нищем –
Приживальцы сумеречной зоны.
И свободы призрачной не ищем,
И клянем продажные законы.
РЕКВИЕМ
Припомнят только близкие. И те,
Припомнив, позабудут в суете.
И строчки на желтеющем листе
Повыцветут и сгинут в старом хламе.
И будет жизнь чужая, как вода,
Струиться и стремиться в никуда.
Сердечные наступят холода,
И станет неуютно даже в храме.
И вот тогда... всех мертвых и живых
Поднимут трубы – громче полевых
Орудий! Время, круче роковых-
Сороковых, застигнет – как навеки.
И ужасом повеет, и огнем –
И души, будто свитки, будут в нем
Корежиться. И рваный окоем
Окрасит кровью все моря и реки.
Те времена, кто живы, проклянут.
Всех распинавших – схватят и распнут.
Лукавых – в три погибели согнут,
А гордецов возвысят до прислуги.
Богатых щедро наградят тряпьем,
А властных станут прободать копьем,
Насильников – закапывать живьем...
И воплями наполнятся округи.
* * *
Он суетился, напрягался, жил –
И вот лежит. И неподвижность эта
Покойных черт и вытянутых жил
Противоречит всем стремленьям света.
А луч-сосудик тянется к лицу,
Столбцом пылинок пойманных играя.
Не так ли вот влечет к сияньям рая
И духа невесомую пыльцу?
Померкнет луч – затеплится лампадка,
Домашний оживет иконостас…
А если тот, чья так тиха повадка,
Лишь спит, живее всех живых из нас?
* * *
В безветренный денек, бывает, редких капель
Вдруг горстка упадет на вод блестящий кафель,
И потемнеет даль. И в этот миг короткий
Бывает смутно жаль, что время – вид пролетки,
Что не объять пространств, не исчерпать событий,
А века тарантас нам убавляет прыти.
Но... солнце проблеснет, как будто в детстве водит,
И понимаешь – вот, сочувствие нисходит.
* * *
Кто-то в склоках потери находит,
Кто-то пьет иль считает ворон…
В мире тяжесть – и надобен хоббит,
Чтоб приблизиться к смене времен.
Ведь по-прежнему хочется верить,
Что свободную душу ничем
Не придавит чиновная челядь,
Не отравит ученая чернь!
* * *
Я злюсь на пространство и время,
Они развели нас с тобой.
Опомнюсь: и что я, и с кем я
На смертный сбираюсь на бой?
Какие-то тени и лица –
Тот мир, виртуал или сон?
Дорога на Рыбинск клубится,
Протяжные всхлипы рессор.
Домой, по январской ледянке
Юзаем, как мышью в руке.
Так в детстве: ты выпал, а санки
Летят без тебя, налегке!
* * *
А жизнь... ее не зарифмуешь,
Она созвучна только смерти.
Задержишься – и затоскуешь,
Как старое письмо в конверте
От выбывшего адресата,
Как лист, не облетевший с осени:
Захочет с новыми – куда там!
Такой нелепый в майской просини...
* * *
Какой мечты, скажите, ради
Мне снова юность дарит сны,
И сосны в утренней прохладе
Так безнадежно зелены?
Какой любви, скажите, ради
Дрожит приречный ветерок,
Волна сонливо берег гладит,
И догорает костерок?
Не время – вечность проструилась
Меж этим берегом и тем,
Но тень ее как сон, как милость
Крадется мимо дачных стен.
Вот скоро луч из-за пригорка
Пробрызнет струйками огня,
Разбудит тишину моторка –
И в прошлый век умчит меня.