Вы здесь

ВАЛЕРА С НАМИ

Это тоже было осмысленное решение. Валерий Кузьмин на несколько лет пропал из виду, просто исчез. Во Владивостоке либо не бывал, либо не искал встреч. В Уссурийске мы виделись редко, случайно. Практически ни о чём не говорили. Холода, неприязни не было. Была - дистанция.

На приглашения поучаствовать в Днях культуры Валера отвечал вежливым, но категорическим отказом. Однажды, когда наша бригада выступала в центральной городской библиотеке, неожиданно появился. Сидел в зале, молчал. Постепенно приобщался к нашему делу, года через два включился на полную катушку. В нынешнем году не только находился, как говорится, по эту сторону рампы, но принял живое участие в планировании и проведении уссурийского этапа автопробега. Пообещал написать главу для нашей книги. Не успел. Но в городской газете и в ежемесячнике «Литературный меридиан» опубликовал материал о поездке участников Кирилло-Мефодиевского праздника в Изумрудную Долину. Этот материал и вошёл в настоящее издание.

Осенью мы рассчитывали провести в Уссурийске презентацию журнала «Сихотэ-Алинь», в котором Валера представлен крепкой поэтической подборкой. Он ждал этого события. Давно не печатался в добротной периодике, никакому поэту это не доставляет радости. Сказать, что Валера сам хотел уйти в молчанку, значит сказать неправду. Но он знал, на что себя обрекает - это была плата за Шарлотту, за иные поступки, за слова и молчание, которые шли в разрез прямым указаниям «товарищей по перу».

Если не вдаваться в подробности, сюжет прост. Некая часть приморского писательского актива с середины девяностых годов прошлого века мытьём и катаньем стала наводить в Союзе писателей новый порядок. Если раньше организация состояла из равных в своих правах членов Союза писателей, то теперь появились, так сказать, члены высшего сорта и все остальные. Высший сорт - это «свои» и «наши». Все остальные - чужие. По каким критериям определялись и назначались те и другие, как «наши» вдруг превращались в «чужих» и наоборот - тема особая, не будем её касаться. Но «процесс пошёл», никто не мог отсидеться в сторонке. На Валерия Кузьмина особенно давил бывший земляк-уссуриец, тот самый «классик». Валера чтил его как учителя. Но многих тех, против кого «учитель» настраивал

 

ученика, Кузьмин считал своими друзьями. И Валера опять поступил не как все: не прибился сразу ни к тому, ни к другому берегу, «остался над схваткой» - ушёл в анахоретство, пытаясь во всём разобраться самостоятельно.

Мне кажется, он всё-таки любил Владивосток. Не так истово и преданно, как Уссурийск, но любил. Во Владивостоке он не чувствовал себя своим, однако это был в какой-то мере город его поэтической молодости. И с ним поэт связывал какие-то надежды. Это видно по стихам.

 

Лабиринт

Неведомый, где некому звонить,
Где некому обрадоваться, город.
Натянутая нить фуникулёра -
Нить Ариадны, солнечная нить.

У «Роспечати» - «Спортлото» и «Спринт»,
Большой «Кинг-Конг» и «Маленькая Вера».
По склонам сопок, хрупкая химера,
Карабкается город-лабиринт.

Во тьме ночной, сгорая, словно спички,
Летят, перекликаясь, электрички.
Торжественная чёрная листва

Врывается в мечты мои и ночи,
Величественным шелестом пророча
Неведомые встречи и слова.

Но Валерий Кузьмин перестал ездить на свидания с Владивостоком. Издалека разобраться в том, что здесь происходило, было, конечно, трудновато. Для этого потребовались годы. Наверное, окончательно понять, кто есть кто, Кузьмину помог выпущенный «нашими» в 2006 году справочник «Писатели Приморья». Поэта, на тот момент далеко не «новенького» члена Союза писателей России, каковыми было уже большинство «наших»-ихних, коренного при-морца Валерия Викторовича Кузьмина в справочнике не оказалось. Притом, что там по необъяснимым основаниям присутствовали литераторы, никогда не входившие в Союз писателей и изрядно подзабывшие, какое отношение в какие доисторические времена они имели к Дальнему Востоку.

-              Мы проведём встречи в «Коммунаре», в центральной библиотеке, в пединституте. Когда выйдет «Сихотэ-Алинь»? -Валера позвонил неожиданно. Таким взволнованным я его раньше не знал.

-              Типография обещает восьмого сентября привезти тираж.

-              Значит, готовим встречи на вторую половину сентября. Мы ещё обсудили, какими они видятся ему, эти встречи. Это был наш последний разговор.

Автор: