ГЛАВА 6.
ОШЕЛЬМОВАННАЯ БОГИНЯ.
Vae victis!
(лат.)
Горе побеждённым!
1.
Честный торговец от нечестного отличается тем, что не нарушает правил торговли. Не обсчитывает, не мудрит с весами, а добивается в своей профессии мастерства. Поэтому есть продавцы, а есть – торгаши. В политике уживаются только торгаши. Мастера искусно подкручивать весы.
20 ноября 1945 года в 10 часов утра в нюрнбергском Дворце юстиции началось первое заседание Международного военного трибунала – суда над нацистскими преступниками. Судили политиков, функционеров, банкиров, промышленников и военных. Судили в соответствии с нормами международного права. Выступали обвинители, свидетели и адвокаты. Предъявляли судьям документы, доказывали вину, выслушивали и принимали к сведению оправдания. Мероприятие проводилось с размахом и длилось без малого год. 403 открытых заседания, более сотни свидетелей, тысячи документов... Весь мир знал: в Нюрнберге международное сообщество судит агрессию, судит преступления перед «миром и человечностью».
Но кое-чего мир, как всегда, не знал.
Миру, например, не было известно, что разговор о необходимости наказания нацистских главарей возник и на тегеранской конференции в 1943 году. И что в этом разговоре Сталин предложил без всякого трибунала расстрелять 50 тысяч человек. А когда Черчилль стал убеждать, что нормальные люди возмутятся такой стрельбой, Рузвельт мрачновато пошутил: предложил расстрелять не пятьдесят тысяч, а сорок девять с половиной. (17). Впрочем, тот же Черчилль 4 октября 1944 года заявил в палате общин: «Нет уверенности, что для таких преступников, как Гитлер, Геринг и Гиммлер, следует принять процедуру суда». (19.с.13). А ещё раньше, в 1942 году практичные американцы убеждали: суд влетит в копеечку; незачем городить огород. Зам. министра иностранных дел Англии А. Кадоган в апреле 1945 года от имени своего правительства выступил против суда. (19.с.14). Словом, судить или не судить – решали долго. Сами решали, и предложения, как видите, были разные. Могли не судить.
Вообще-то, сомнения их понятны. И дело тут не в дороговизне. Суд – мероприятие обоюдоострое и не очень предсказуемое. Обвиняемые на нём – не бараны на заклание, они, ведь, защищаться начнут. И их аргументы придётся выслушивать; Фемида обязана быть беспристрастной. Фемида – это богиня правосудия. Достойная женщина с повязкой на глазах и аптекарскими весами. Символ непредвзятости и точной меры.
8 августа 1945 года в Лондоне, принимая Устав Международного военного трибунала, ей потуже затянули повязку и подкрутили весы. Сговорившись в специальном меморандуме не обсуждать на суде так называемых «нежелательных вопросов». Советский Союз брал на себя обязательства не касаться (помимо прочего) мюнхенских дел, а союзники (помимо прочего) – дел московских. (17).
Как вы думаете: почему?
Опасения были не напрасными. Уже во время суда, несмотря на ПРОТЕСТЫ главного обвинителя от СССР Романа Руденко и судьи Роберта Х. Лоренса, исключительная настойчивость адвоката Гесса доктора Зайдля заставила-таки добиться обнародования секретных московских протоколов. Дальнейшим тщанием историков, с «московскими делами» теперь почти всё понятно. А вот как насчёт «дел мюнхенских»? Молчат историки, пресса и государственные деятели и поныне, если не считать тусклой, явно строго дозированной информации в источниках отнюдь не для широкой публики. Почему сейчас-то молчат? Какие такие государственные интересы не позволяют нынешним властителям открыть архивы?
Ну, хорошо: человечество придумало такие правила игры, которые не позволяют мне знать правду о сегодняшнем дне. И дают право государственным мудрецам распоряжаться моей жизнью, которую дали не они, а Природа в лице моих родителей. Пусть так, хотя такие правила для человека унизительны. Пусть так, потому что пока я способен выбирать – выбор зависит и от меня. Но почему с таким трудом мне приходится выяснять, как распоряжались жизнью моего отца? Так уж случилось, что тем самым памятным воскресным утром он заложил фундамент дома, в который потом принёс меня из дома родильного. Принёс лишь через восемь лет. Потому что в памятный полдень, услышав по радио выступление Молотова и залпом опрокинув бутылку водки, отправился в военкомат. И крышу накрывал уже после войны.
Ему и мне повезло – он вернулся.
2.
Основания полагать, что к мюнхенскому договору, как и к московскому, прилагались секретные соглашения, есть. Потому что есть вопросы. Слишком уж много их – странных событий, происшедших после сентября 1938 года. Событий, на которые напрашиваются объяснения, не имеющие ничего общего с объяснениями официальными.
1. Почему Лондон и Париж, давая гарантии Чехословакии, Польше, Литве, Греции и другим, не шли до конца, а именно: не гарантировали автоматического вступления в войну против агрессора, в случае нападения его на тех, кто эти гарантии получил?
Политическая осторожность, в чём нас пытаются убедить?
Или сговор с агрессором и точное знание того, что собственные гарантии – фиговый листок для прикрытия политического срама?
2. Почему английская делегация, прибывшая в Москву для ведения переговоров о военной конвенции в августе 1939 года, не имела полномочий подписывать какие-либо документы!? (5.с.40-41). Для чего ехали?
Неполномочные представители намеревались предотвратить войну?
Или демонстрировали сообществу бурную деятельность в борьбе за мир?
3. Почему «миротворцы» так всполошились после подписания Пакта о ненападении? Пакт-то, в отличие от «Стального пакта» Германии-Италии, не о военном союзе, а всего лишь о ненападении. Между СССР и Германией, не имевших к моменту подписания ни одного сантиметра общих границ.
Испугались грядущего слияния нацизма с коммунизмом?
Или поняли, что какие-то свои обещания Гитлер не сдержал, обманул, обвёл вокруг пальца?
4. Почему в сентябре 1939 года не воспользовались слабостью западных германских границ и не атаковали Рейх, чтобы действительно помочь Польше? Для справки: германские потери на западном фронте за полтора месяца войны составили 11 самолётов и менее 700 человек убитыми, раненными и пропавшими без вести. (6.т.1.с.32).
Не успели отмобилизоваться?
Или не в Польше для них было дело?
5. Почему Гитлер отдал директиву на разработку войны против Франции не ДО нападения на Польшу? (6.т.1.с.111).
Ефрейторское скудоумие?
Или точное знание, что воевать придётся только с Польшей, и все англо-французские гарантии – блеф?
6. Почему на боевые действия лишь против Франции была нацелена директива № 6 от 9 октября?
Потому что видел во Франции основного противника?
Или в Мюнхене Гитлер и Чемберлен дошептались до чего-то без Даладье?
7. Для чего Гитлер остановил танки Гудериана у Дюнкерка и позволил англичанам эвакуировать экспедиционный корпус, повергнув в обморочное состояние этим решением того же Гудериана?
Поверил, что авиация Геринга эту эвакуацию не допустит?
Или выполнял обещание Чемберлену с Англией не воевать?
8. Почему так и не была осуществлена операция «Зеелёве» – атака и оккупация Британских островов, в скором проведении и успехе которой почти не сомневались ни в генералитете, ни в стране?
Берёг силы для войны со Сталиным?
Или продолжал выполнять всё те же обещания Чемберлену?
9. Почему и для чего 10 мая 1941 года в Англию улетел Гесс?
Потерял рассудок?
Или, исполняя волю своего, уже прижатого к стене, фюрера, полетел напоминать мюнхенский уговор о совместных действиях против Сталина?
10. Почему, наконец, англичане опять перенесли срок рассекречивания немецких архивов (теперь на 2017 год)?
Чего дожидаются? Истечения срока давности?
Остановлюсь.
Не оттого, что нет больше вопросов. А потому что уже этот десяток даёт все основания засомневаться, будто в Мюнхене подписали соглашение без довесков.
Да, нацистской Германии и коммунистического Советского Союза больше нет. Но – здравствуют Великобритания, Франция и Соединённые Штаты. И потому не спешат политики и историки с анализом и публикациями «мюнхенских дел».
3.
В Нюрнберге судили преступников. Судили по всем правилам, при наличии необходимой атрибутики. Чтобы ни у кого не возникло сомнений, будто суд тенденциозен и несправедлив. И заседания его были открытыми, и репортёры имели возможности освещать этот процесс для людей во всём мире. Но в поле зрения вездесущих репортёров опять попадало почему-то не всё. Весы Фемиды подкручивали регулярно.
Странность первая: Трибунал начал работу при отсутствии Главного советского обвинителя. Бывший генпрокурор Украины Р.А. Руденко неожиданно заболел и появился в Нюрнберге только через двое суток. Что делать: все под Богом ходим. Но... Если вспомнить, что в Лондоне, не знавший английского языка Руденко, подписал соглашение об организации Трибунала и его Устав буквально не глядя, то есть, не зная его содержания, то болезнь эта уже не воспринимается случайностью так безоговорочно. (17).
Странность вторая: официальным заместителем Руденко был назначен талантливый, но НЕ ОФИЦИОЗНЫЙ как, например, Лев Шейнин, юрист Николай Зоря. Назначен не до начала процесса, а спустя несколько недель. И ассистировал Зоре не юрист-законник, а капитан госбезопасности П.И. Гришаев. (17).
Странность третья: советской стороне пришлось опровергать обвинения обвиняемых. Пришлось доказывать, что война Германии против СССР не была превентивной, потребовалось допрашивать в качестве свидетеля бывшего фельдмаршала Фридриха Паулюса. И доставляли его в нюрнбергскую тюрьму, находившуюся в американской зоне оккупации, инкогнито и, по свидетельству секретаря-переводчицы О. Свидовской, путём почти обманным. (17).
Странность четвёртая: после того, как катынское убийство польских военнопленных неуклюже попытались тоже свалить на немцев и были обнародованы московские протоколы, Н. Зорю нашли в собственной постели с простреленной головой. Официальное объяснение – несчастный случай. Это – при констатации времени смерти – с 2 ночи до 6 утра!
Странность пятая: попытки адвокатов предъявлять суду доказательства, смягчающие вину подсудимых, удовлетворялись высоким судом далеко не во всех случаях, а то и просто не принимались во внимание.
Почему? Почему происходили эти и другие странные события? Почему дали возможность покончить с собой Лею и Герингу, почему, осуждая нацизм, хотя бы и заочно не судили того же Гитлера (Бормана, например, судили)?
Торгашей от политики не устраивают правила честной торговли. В очередной раз сделав вид, что пытаются установить и примерно наказать вдохновителей кровавого кошмара, они тут же скрутили весы зажмуренной богини.
Потому что иначе за барьер скамьи подсудимых должны были отправиться главари не только нацизма, а и много других главарей. Политических и военных руководителей, по воле которых миллионы жизней были оборваны пулями, голодом, газом, петлями...
В Нюрнберге, прикрываясь атрибутикой законности, судили не преступников, а побеждённых. Судили не для того, чтобы осудить преступления, а чтобы преступления эти (чужие и собственные) свалить на поверженные головы своих врагов. И, повесив по приговору трибунала военно-политических преступников национал-социализма, замели следы своих собственных преступлений.
Пытались замести.