Как всё началось, как попала в Киевское высшее военно-морское политическое училище? Догадаться нетрудно. В военные училища меня устраивал отец. Папа, генерал-лейтенант, начальник Киевского высшего военно-инженерного авиационного училища, Максимов
Николай Александрович. Когда окончила Киевский университет, и моему сыночку было всего три месяца, отец позвонил мне и в форме, не допускающей ни малейшего возражения, сказал: «Завтра пойдёшь в отдел кадров Киевского артиллерийского училища, я уже договорился, тебя ждут. Не для того ты получила образование, чтобы стоять у плиты и растить пузо». Так я стала преподавателем русского языка для военных курсантов-вьетнамцев. Шёл 1968 год, во Вьетнаме -война, страна нуждалась в офицерских кадрах, и солдатиков прямо с фронта отправляли учиться в Советский Союз. Помню до сих пор имена моих учеников, хотя они для нас трудно запоминаемы: Чан Ань Зунг, Нгуен Ван Хыу, Ле Куок Туан, Нгок Ван Тьеу, Нгуен Ван Льеу. Некоторые оставили дома жён и детей, и я стала для них кому старшей, кому младшей сестрой, и они любили меня как родную. Половину стипендии в 120 рублей, назначенной им нашим Министерством обороны, вьетнамцы отсылали на родину в фонд войны. Маленького роста, худенькие, привыкшие у нас питаться жареной картошкой с колбасой, так как любимый ими рис был дороже, они дали себе клятву: пока их народ сражается и терпит бедствия, не выходить за ворота общежития и полностью посвятить себя учёбе. Так они и прожили шесть лет. Я у них работала только год, а они пять лет, живя со мной в одном городе, писали мне заботливые письма, и, получив дипломы, перед отъездом на родину пришли ко мне в гости. Был праздник прощания. Они подарили на память вьетнамскую шкатулку, которую храню по сей день, и крохотную коробочку баль-зама-«звёздочки» «от всех болезней» с пожеланиями быть здоровой долгие годы. Я всегда знала, что они меня помнят.
Как-то, через двадцать лет, получила очень хорошее письмо от самого младшего из них, когда он был на стажировке в СССР. С родины писать не могли: тогда Китай, как они мне сказали, контролирующий политику Вьетнама, не разрешал иметь им личные контакты с русскими.
Это воспоминания о моих первых учениках в первый год учительской работы. Но не думайте, что, если папа генерал, меня в любых военных заведениях встречали с распростёртыми объятиями. Отец помогал устроиться на работу, но никогда не вмешивался в отношения в коллективе, воспитывая во мне бойцовские качества. А надо бы и помочь: я могу быть стойкой, терпеливой, но в мире - не боец.
Заведующая кафедрой оказалась бесцеремонной дамой, которая с первого дня заявила весьма откровенно, что готовила вакантное место для своей подруги, и если я не уйду по доброй воле, у меня заболеет и умрёт ребёнок. Начались истязания: всё не так и так не этак, держали на работе ежедневно с восьми утра до семи вечера, нагружая всем, что приказывала заведующая. У меня кончилось грудное молоко, тяжело заболел четырёхмесячный сын, я попала в больницу и почти умирала от непонятных болезней, мысленно прощаясь с жизнью в двадцать три года. Мои вьетнамцы всё видели, жалели меня и ничем не могли помочь. Кроме этих переживаний, надо признаться, были и семейные неприятности. Мой первый муж, майор, на десять лет старше меня, адъюнкт училища, в котором работал мой отец, женился на мне, я думаю, по расчёту и вскоре стал проявлять тиранские наклонности. Доставалось и мне, и грудному младенцу, я впала в отчаяние от всего, происходящего в жизни. Детство и юность в родительском доме у меня были счастливыми. Всегдашняя отличница, книжница, мечтательница, перечитавшая в домашней библиотеке тысячи книг, вдруг столкнулась с жуткой реальностью. И тут пришло спасение!