Речь в Обществе друзей свободы и равенства 9 ноября 1793 г.
- 19 брюмера II года республики(89)
Пользуюсь разъяснениями, которые вам только что были даны для того, чтобы предложить вам рассмотреть важные вопросы.
Наконец, мы очистили республиканские армии от изменников, компрометировавших их успехи. Наконец, мы нашли небольшое число республиканских воинов, которым мы можем доверить судьбу государства. Мы сочли возможным положиться на санкюлотов, передать им заботу - уничтожение приспешников тиранов.
Наши враги, следовательно, хотели заставить нас относиться к республиканским генералам, как мы относились бы к изменникам, которые продали бы республику; для этого, как вы видели, была пущена клевета против республиканских генералов.
Два рода людей особенно стараются служить нашим врагам и погубить республику. Это, с одной стороны, слабые, заблуждающиеся патриоты, являющиеся лишь эхом мошенников.
С другой стороны, это эмиссары наших врагов, скрывающиеся среди нас. Можно ли сомневаться, что среди них есть такие, содержание которых обходится дорого нашим врагам; их цель - открыть наши секреты и свести на нет действие наших самых удачных решений.
Прежде всего я вам скажу, что нам удалось привлечь в армии Севера трех республиканцев, каких, может быть, весьма трудно было бы встретить в другом месте. Это Борегар(90), генерал-санкюлот, таланты которого вам известны; это Репу, начальник главного штаба, друг Журдана; это Дюкенуа, также друг Журдана. Все трое прекрасно ладят друг с другом, и дружба этих трех человек может спасти общественное дело.
Человек, которого я считаю плохо осведомленным или обманутым, говорил вам, что Дюкенуа-депутат и Дюкенуа-генерал - честолюбцы и хотят погубить Журдана. Этот человек сказал мне, что он слышал это от самого Рену, так что Рену должен был считать Дюкенуа-генерала мерзавцем; между тему меня было письмо Рену, в котором он расхваливает Дюкенуа, отдаст должное его талантливости.
Я отмечаю, что этот человек, говоривший со мной, пораженный моим сообщением, поспешил покинуть меня и продолжал вам лгать о том же.
Дюкенуа упрекали в суровости; прежде всего он суров не с солдатами, а с генералами, а это редко встречается. Я видел в его поведении только проявление пылкого патриотизма, который мог иногда увести его дальше, чем нужно.
Я сказал ему, что не следует относиться с неприязнью к хорошим генералам, но с ним этого никогда и не случалось.
Его упрекали в том, что он добивался для своего брата звания генерала. Этот упрек он отверг. Он бы мог еще добавить, что его брат сам отказался от предложенного ему звания(91).
Военный министр писал депутату: "Вы недостаточно знаете своего брата, он более талантлив, чем вы думаете"(92).
Если у депутата есть брат, способный спасти родину, почему мы должны быть против его услуг?
Надо было, наоборот, открыто его привлечь как человека, от которого народ мог ожидать больших услуг, надо было, чтоб депутат сделал все возможное для предоставления своему брату поста, на котором он был необходим.
Я не видел ничего более чудесного во всей революции, чем эта любовь двух братьев, стоящих во главе армии; один ведет армию к победе, а другой борется в ее рядах, внушая солдатам любовь, энтузиазм и преданность родине. (Аплодируют.)
Величайшая правда, которую можно вам сказать с этой трибуны, это та, что вас хотят погубить с вашей же помощью. Это было целью и средством федералистов, аристократов, иностранных держав... Разъедините якобинцев, говорили они, найдите среди них людей, которые вводили бы их в заблуждение и распространяли бы подозрение на людей, являющихся самой твердой опорой революции.
Я бы хотел видеть этих людей, клевещущих на нас и претендующих на то, что они лучшие патриоты, чем мы. Они хотят занять наши места... Что же - пусть они их занимают... ("Нет! Нет!" - закричали все, - вы останетесь на своем посту".)
Я бы хотел видеть, как они стали бы дни и ночи изучать бедствия государства, беспрестанно заниматься делами народа, жертвовать всем своим существованием для его спасения. Не хотят ли они клеветой на защитников свободы, уничтожить ее? Пусть не надеются, что им это удастся; нас поддерживает не только патриотизм, но врожденная любовь к свободе, энтузиазм; разум должен увековечить республику, посредством его власти народ будет господствовать, царство разума вечно. (Аплодируют.)
89. Речь в Обществе друзей свободы и равенства 9 ноября 1793 г. см.: "Oeuvres...", t. III, р. 442-445. О дате см. прим. 35 т. II.
90. Борегар Шарль-Виктор (1764-1820) - генерал революционной армии; участвовал в египетском походе Бонапарта и в войне с Испанией.
91. Дюкенуа Эрнест-Доминик - якобинец, член Конвента, был назначен комиссаром Конвента и неоднократно направлялся в армию в 1792 г. и 1793 г., где следил за политической благонадежностью командного состава.
В начале ноября 1793 г. Дюкенуа вернулся в Париж, где был обвинен Эбером в том, что назначил своего брата генералом армии. На заседании Конвента Дюкенуа легко опроверг возведенное на него обвинение и выразил удивление, что его брат получил чин генерала, ибо он, по словам Дюкенуа, являлся хорошим патриотом, но не обладал талантами военного.
92. Речь идет о письме военного министра, адресованном Эрнесту-Доминику Дюкенуа.
Публикуется по изданию: Максимилиан Робеспьер. Избранные произведения. М.: Наука, 1965. т. 3.