Для всех «раннебуржуазных» обществ характерен дух новаторства, смелые путешествия, выливавшиеся в великие географические открытия. Достаточно вспомнить плавания голландца Тасмана, англичан Дрейка, Кука или то, что Христофор Колумб, как и Америго Веспуччи, были итальянцами. Древние греки тоже прославились этим, например, Пифей из Массилии, обогнувший в V в. до н.э. Британию и плававший до далёкой страны Туле (вероятно, Скандинавии). Но и на этом фоне достижения финикийцев выглядят фантастично: помимо плаваний в Индию («страну Офир») и к Британским островам, они более чем за две тысячи лет до Васко да Гамы обогнули Африку, о чём писал Геродот: «Ливия же, по-видимому, окружена морем, кроме того места, где она примыкает к Азии. Это, насколько мне известно, первым доказал Нехо, царь Египта. После прекращения строительства канала из Нила в Аравийский залив царь послал финикиян на кораблях. Обратный путь он приказал им держать через Геракловы Столбы, пока не достигнут Северного (Средиземного - И. Р.) моря и таким образом не возвратятся в Египет. Финикияне вышли из Крас-ного моря и затем поплыли по Южному. Осенью они приставали к берегу, и в какое бы место Ливии не попадали, всюду обрабатывали землю, затем дожидались жатвы, а после сбора урожая плыли дальше. Через два года на третий финикияне обогнули Геракловы Столбы и прибыли в Египет. По их рассказам, - сам-то я этому не верю, пусть верит, кто хочет (и зря: в южном полушарии всё так и есть. - И. Р.) - во время плавания солнце оказывалось у них на правой стороне. Так было доказано, что Ливия окружена морем. Впоследствии карфагеняне утверждали, что им также удалось обогнуть Ливию» [44, с. 197 (4: 42, 43)].
Наконец, весьма вероятно, что финикийцы были предшественниками Колумба, совершая плавания и в Америку. Вообще, из-за созданного журналистами налета дешевой сенсационности серьезные специалисты предельно сдержанны в этом вопросе. Часто эта сдержанность в свою очередь приобретает характер неоправданного гиперкритицизма. Тем не менее и вполне серьзные ученые признают, что сейчас имеются прямые археологические доказательства относительно плаваний римлян в Америку и обратно. Так, В. И. Гуляев приводит в качестве подобных доказательств находки римской статуэтки в древней гробнице в Мексике и клада клада римских монет на морском побережье Венесуэлы, а также изображения на фресках Помпеи и Геркуланума бесспорно американских по происхождению растений, в частности ананаса и анноны: «судя по данным ботаники, в І веке римляне знали американские растения и изображали их на стенах своих жилищ» [45, с. 74-77].
У Диодора Сицилийского в пятой книге его «Исторической библиотеки» есть рассказ о том, что финикийцы из Гадира (Кадиса; оттуда вышел и флот Колумба) были отнесены бурей к «превеликому острову, лежащему на запад от Ливии на расстоянии многих дней морского пути». «Он прежде по отдаленному своему от прочего света положению был неизвестен». На этом «превеликом острове» протекают судоходные реки, есть горы, леса, «бесчисленные сады с плодами, приятными водами разделяемые» (мексиканские ирригационные каналы?). «Деревни там также богато выстроенные, и питейные дома [вероятно, хорошо известные этнографам «мужские дома». - И. Р.] в садах прекрасно расположенные везде встречаются». «Для охоты много там зверей всякого рода, которых изобилие делает пиры веселыми и пребогатыми», - видимо, морякам доводилось участвовать в подобных пирах в их честь [46, с. 165-167]. Всё это куда более похоже на Новый Свет, чем на Канарские острова - на них засушливый климат. Острова Азорские, Мадейра и Зеленого мыса в древности были необитаемыми, а других подходящих островов в Атлантическом океане вообще нет. Значит, здесь могла идти речь только об Антильских островах либо о самом материке Америки.
Вообще многие античные писатели высказывали предположение о существовании огромного материка к западу от Атлантического океана. Прежде всего сошлемся на знаменитый диалог Платона «Тимей», где речь идет о легендарной Атлантиде. Там говорится (24): «Через море [Атлантический океан] в те времена возможно было переправиться, ибо еще существовал остров [Атлантида], лежащий перед тем проливом, который называется на вашем языке Геракловыми столпами. (…) С него тогдашним путешественникам легко было перебраться на другие острова, а с островов - на весь противолежащий [нашему] материк, который охватывал то море [Атлантический океан], что и впрямь заслуживает такое название (ведь [Средиземное] море по эту сторону упомянутого [Гибралтарского] пролива является всего лишь заливом с узким проходом в него, тогда как море по ту сторону пролива есть море в собственном смысле слова, равно как и окружающая его земля воистину и вполне справедливо может быть названа материком)» [47, с. 429-430]. То есть Атлантида ясно названа островом, с которого можно перебраться на другие острова в Атлантическом океане, а с них - еще далее на “противолежащий” нашему материк. Потом в результате катастрофы море в районе бывшей Атлантиды стало несудоходным из-за ила, но это еще не значит, что “противолежащий” материк стал вообще не доступен.
В любом случае Платон четко заявляет, что через Атлантический океан («море за Геракловыми столпами») в принципе можно переправиться, и что за ним находится «противолежащий материк» - и эта земля «воистину и вполне справедливо может быть названа материком». С точки зрения истории географических знаний древних греков это свидетельство гораздо важнее, чем весь последующий рассказ об Атлантиде.
Часто цитируют то место из «Тимея», где Платон говорит, что Атлантида была «больше Ливии и Азии, вместе взятых». Возможно, здесь какая-то ошибка - то ли переписчиков, то ли переводчиков. Дело в том, что в диалоге «Критий» (113) Платон приводит довольно точные размеры Атлантиды: «Посейдон, получив в удел остров Атлантиду, населил ее своими детьми, зачатыми от смертной женщины, примерно вот в каком месте: от моря и до середины острова простиралась равнина, если верить преданию, красивее всех прочих равнин и весьма плодородная, а опять-таки в середине этой равнины, примерно в пятидесяти стадиях от моря, стояла гора, со всех сторон невысокая» [47, с. 507]. Легко подсчитать, что ширина всего острова должна была составлять примерно 200 стадий. Один стадий примерно равен 193 метрам, так что ширина Атлантиды - примерно 40 км, что соответствует описанию Крита.
По смыслу больше подходила бы характеристика “больше Ливии и Азии” по силе, а не по размерам. Впрочем, греки часто называли Азией Персидское царство в целом. Ливией же называли Карфагенскую державу (“Достигнув могущества, карфагеняне овладели Ливией и большим пространством моря; они стали вести внешние войны, совершая походы в Сицилию, на Сардинию и на другие острова, которые находятся в этом море, а также в Иберию. Очень часто они стали посылать и колонии, и могущество их в военном отношении стало равно эллинскому, по богатству же стояло на втором месте после персидского.” [48, с. 262]). Да и речь в этих диалогах идет именно о том, что некогда греки во главе с Афинами победили Атлантиду - врага, могущественного как персы и Карфаген («Ливия и Азия») вместе взятые.
К тому же сведения от египетских жрецов - это сведения как минимум из вторых рук. Возможно, в таком виде у них сохранилась память о Минойской державе Крита и ее гибели от извержения вулкана Санторин. Для нас же главное - то, что Платон твердо верил в существование огромного материка по другую сторону Атлантического океана.
Страбон в своей “Географии” (2. 5. 13) указывает: «“Обитаемым” миром мы называем тот, в котором живем и который знаем; возможно, что в одном и том же умеренном поясе два обитаемых мира и даже больше, особенно поблизости от параллели, проходящей через Афины, которая проведена через Атлантический океан» [22, с. 71]. В другом месте (2. 4. 6) он говорит: «Дать точные сведения о всей земле и обо всем “веретене”, о котором я говорил выше [сегмент северного полушария, лежащий между эватором и кругом, описанным параллельно ему у полюса, по форме предствляет веретено], - это дело другой науки; например, поставить вопрос: обитаемо ли “веретено” также и на противоположной четверти? Конечно, если оно и обитаемо, то не такими людьми, как у нас, или мы должны рассматривать его как другой обитаемый мир, что вероятно» [22, с. 119].
А у Сенеки в трагедии “Медея” (364-380) есть такое поразительное пророчество: “Смирились теперь моря и любой приемлют закон, и не нужен Арго, что был слажен самой Паллады рукой (…): любая баржа повсюду плывет. Нигде никаких нет больше границ, на новой земле встают города, ничто не оставил на своих местах мир, открытый путям: индийцев поит студеный Аракс, перс из Рейна и Альбиса пьет. Пролетят века, и наступит срок, когда мира предел разомкнет Океан, широко простор распахнется земной, и Тефия нам явит Новый Свет, и не Фула (Туле) тогда будет краем земли” [49, с. 15-16].
В свое время Бразилия была открыта именно португальцами, плывшими вдоль Африки, когда их бурей отнесло к берегам Нового Света. Текст Диодора местами дословно схож с письмами Америго Веспуччи, посвященными именно описанию Бразилии («Настолько сей остров благополучен, что божеским наипаче, а не человеческим кажется быть жилищем»). Указание на богатый животный мир также скорее подходит для материка, чем для Антильских островов. Впрочем, сведения свои Диодор получал в любом случае не из первых рук. Указание Платона на то, что «противолежащий» материк намного больше нашего, может свидетельствовать о том, что финикийцы сумели побывать в разных его местах.
Кстати, именно Бразилия является родиной ананаса, который бесспорно засвидетельствован на помпейских фресках. Вообще методологически неверно выделять отдельно географические знания финикийцев, греков и римлян. Все три народа принадлежали к единой античной цивилизации. Например, Гадир мирно вошел в состав Римской империи и еще несколько веков оставался в ней финикийским городом, постепенно романизируясь т. е. имела место ситуация культурного континуитета. Вообще все города финикийцев вошли в состав Римской империи (и процветали в ней). Так, Страбон пишет о Тире (16. 2. 23): «На свою беду Тир был взят Александром [Македонским] после осады. Тем не менее городу удалось преодолеть свои несчастья отчасти благодаря искусству мореплавания (в нем финикияне всегда превосходили другие народы), отчасти же благодаря своим красильным заведениям, изготовляющим лучший в мире пурпур. (…) Независимость Тира признавали не только цари [эллинистические. - И. Р.], но и римляне потвердили царские постановления об этом, причем городу пришлось понести лишь незначительные издержки» [22, с. 701].
Поэтому правильно говорить не о «римлянах», а о «жителях Римской империи», а в отношении плаваний «римлян» в Новый Свет - скорее всего о тех же финикийцах. А через них ананасы вкупе с иными заморскими диковинками попадали на столы римских богачей с их знаменитыми «лукулловыми пирами». Вероятно, какая-нибудь купеческая фамилия из Гадира сотни лет ревниво сберегала монополию на поездки туда, держала в тайне, откуда они привозят экзотические фрукты и другие чудесные вещи. Такая секретность была в порядке вещей: «Жители Массалии, открыв новый путь в Страну олова (Британию) через Галлию, так строго хранили этот секрет, что еще в середине ІІ в. до н. э. Сципиону и Полибию ничего не удалось узнать в Массилии об этих торговых сношениях (Страбон, IV, 2, 1). Сколь тщательно карфагеняне стремились скрыть свои сведения от других, показывает рассказ Страбона о карфагенском мореходе, который сам посадил на мель и разбил свое судно, чтобы только следовавший за ним римский корабль не обнаружил цели его плавания [41, с. 129]. Так что рассказ Диодора Сицилийского и ананасы на помпейских фресках - свидетельство уже достаточно регулярных связей с Новым Светом, а вовсе не однократного случайного плавания.
У ацтеков есть легенда о том, что все навыки цивилизованого образа жизни были принесены в Новый Свет одним бородатым и белокожим человеком по имени Кецалькоатль. В переводе с языка науа это имя означает “Пернатый Змей”. Он приплыл к ацтекам на лодке с востока и туда же на восток потом скрылся, обещав когда-нибудь вернуться. Аналогичное предание есть и у майя. Там бородатого человека зовут Кукулькан, что в переводе с майяского тоже означает “Пернатый Змей”. Мифологический образ Кецалькоатля сам по себе - бесспорное доказательство реальности доколумбовых плаваний в Америку [50]. Кортес с горсткой конкистадоров сумел завоевать Мексику именно потому, что там его приняли за вернувшегося из-за моря Кецалькоатля. Но самое главное: образ Пернатого Змея имеет финикийское происхождение.
Вот что пишет об этом писатель IV в. н. э. Евсевий Кесарийский: «Природу дракона и змеи обоготворил сам Таавт [бог мудрости у финикийцев, близкий египетскому Тоту. - И. Р.], а после него уже финикияне и египтяне. По его учению, это животное более всех прочих пресмыкающихся обладает духом [Сравним: «Змей был хитрее всех зверей полевых» (Быт. 3. 1) - И. Р.]; оно отличается своею огненною природою, а также, благодаря своему духу, непревосходимой быстротою (…) Оно вечно и снова разрешается в себе. (…) Финикияне называют его Добрым Божеством. Подобным образом и египтяне дали ему имя Книф. Они придали ему голову ястреба, вследствие энергии этой птицы. И Эпей, названный ими величайшим толкователем таинств и иерограмматом (его перевел на греческий язык Арей Гераклеополит), иносказательно говорит дословно так об этом: “первое, самое божественное - Змей, имеющий вид ястреба [выделено мной. - И. Р.], весьма красивый. Всякий раз, как он открывает глаза, он наполняет все в своей первозданной стране светом, и наступал мрак, как только он их закрывал» [35, с. 44-45].
При этом культ Кецалькоатля появился у народов Мексики в «среднеархаическое» время - т. е. именно в IX-V века до н. э. - в эпоху плаваний финикийцев вокруг Африки. К этой эпохе относятся найденные археологами «изображения змееподобного пернатого существа» [51, с. 127].
У ацтеков и их соседей существовали разные варианты мифа о нескольких эрах («Солнцах»), каждая из которых заканчивалась вселенской катастрофой и гибелью человечества. Согласно одному из них, «Третья эра - «Солнце ветров» - связана с появлением на земле человеческих племен - ольмеков и шикаланков. Они истребили уцелевших великанов, основали Чолулу и распространились вплоть до Табаско. В эту эру появилось волшебное существо, называемое одними Кецалькоатлем, а другими - Уэмаком, которое якобы явилось основателем культуры и общественной морали. Народы остались глухи к его поучениям, и Уэмак удалился на восток» [52, с. 53].
В ацтеков сохранился древний миф о том, что когда Кецалькоатль понял, что в этой жизни имеет место грех и стареют лица, он уехал «на Восток, в Землю черного и красного цвета - в область знаний» [53, с. 111]. Тут следует обратить внимание, что древние египтяне называли свою страну «Та Кемет» - «Черная земля» в отличие от окружающих пустынных местностей, которые именовались «Красной страной» [19, с. 12]. При этом название Ханаан (Финикия) часто переводится как «Страна пурпурной краски», а само название «финикийцы» происходит от греческого «красные» и представляет собой лишь перевод слова «ханаанеи» [54, с. 4]. «Итак, “финикиец” - название чужеземное. Оно встречется уже в крито-микенском греческом языке и родственно среднеегипетскому “фенху” (fnh-w), а в греческом мире, во всяком случае со времен Гомера, оно получило прочные права гражданства. По своему значению оно связано с греческим словом “phoinix” - “темно-красный”. Поэтому обычно вспоминается пользовавшийся большим спросом в древности финикийский пурпур. Но столь же вероятно, что своим происхождением название “финикиец” обязано темно-красному цвету “terra rossa” (“красной земли”)» [105, с. 83].
К тому же Финикия была тесно связана с Египтом культурно и часто зависела от него политически. В описанное Геродотом плавание вокруг Африки финикийцы отправились именно по приказу египетского фараона. А сведения о «противолежащем нашему» материке по ту сторону Атлантического океана Платон получил от египетских жрецов…
Между прочим, сам Колумб вопреки распространенной легенде вовсе не был «до конца жизни убежден, что доплыл до Индии». Так, в одном из своих писем к испанскому королю и королеве он говорит: «А Вы, Ваши высочества, обрели такие земли и их столько, что это иной мир» [55, с. 12]. При этом «Педру Мартир, зафиксировавший историю путешествий Колумба, в 1511 году писал, что великий первооткрыватель был уверен, что он нашел страну Офир, куда корабли царя Соломона приходили за золотом». Сын Колумба Бартоломе тоже подтверждал, что отец верил в это [56, с. 78]. Согласно Библии (3-я Царств, 9: 26-28 10: 11), это были финикийские корабли Хирама, царя Тира.
В любом случае по своим блестящим географическим открытиям финикийцы не имели себе равных вплоть до Колумба и Магеллана. Далее мы еще поговорим о возможном духовном влиянии финикийцев на доколумбовы цивилизации Америки, а также на народы Западной Африки.